Чтобы не меркнул свет. Люди и время глазами Леонида Екеля.

Чем талантливее человек, чем значительнее вклад в дело, которому он служит, тем искреннее его признание: «Ничего особенного в своей жизни я не совершил». Под этим «ничего особенного» каждый понимает свое. Это так. Но очевидно и другое: людям, не подверженным тщеславию, свойственно недооценивать себя. И это скорее достоинство, чем недостаток.

Заново перечувствовать события, которые давно произошли, вряд ли возможно. Но стоит лишь поворошить в памяти воспоминания о том, что чувствовал когда–то, и как будто река жизни повернется вспять...

* * *

А река жизни между тем не впадает в реку детства. И не вытекает из нее. Это образное понятие. Река же детства... О, как много связано с ней в той дивной стране! Она — и друг детей, и первая их забава, и сказка, у которой нет конца. Правда, для Ефима Сорочкина эта первая забава могла стать и последней в его маленькой жизни. За компанию с такими же, как и он, мальцами сиганул с плота в Березину — и камнем ко дну. Плавать–то герой не умел. Спас его соседский Мишка. Будут у него и еще приключения, пока не станет он с рекой на «ты».

Отец Ефима Константин Сорочкин работал в Борисове инструктором райкома партии. Заочно окончил истфак Белгосуниверситета. За интеллигентность, глубокую эрудицию, уважительное отношение к людям и обостренное чувство собственного достоинства в райкоме его не просто недолюбливали — хотели избавиться при первой возможности. И когда в начале 50–х проводилась партийная чистка, Борисовский райком партии «очистился» от Константина Сорочкина.

Полгода он был безработным. А потом, развернув свои организаторские способности, создал заочную среднюю школу (в отличие от вечерней занятия в ней проводились два раза в неделю: в среду и воскресенье). В знаменитых Печах под Борисовом служило немало офицеров–фронтовиков, не имевших среднего образования. И вот выходит приказ Министерства обороны СССР: увольнять таких офицеров в запас. Заочная школа, которую впоследствии в народе назовут «Академия Сорочкина», станет для них спасением. А сколько судеб могло быть сломано! Более двадцати лет Константин Сорочкин руководил заочной школой, давшей многим борисовчанам и жителям района опору в жизни — среднее образование.

А мама Вера Семеновна была врачом. Медсестры искали любой повод, чтобы только не работать вместе с ней. И вовсе не потому, что у доктора был какой–то несносный характер или она отличалась чрезмерной строгостью. У Веры Семеновны было другое: никаких подношений от благодарных пациентов — конфет, тортов, шоколадок — она никогда не принимала. И это знали все.

Нет лучше примера, с кого делать жизнь, чем родители. Смотри, слушай, запоминай, чтобы потом поступать так же. Не без родительского влияния сделал Ефим и свой выбор в жизни. Окончив школу с золотой медалью, он поступил на лечфак Минского мединститута. Трудно было победить: как–никак 22 абитуриента на одно место. Но чем дороже победа, тем очевиднее выбор...

* * *

А выбор решает все. И никогда Ефима Сорочкина не обуревали сомнения в его правильности.

В мединституте был свой музыкальный ансамбль «Три плюс два», тяготевший к джазу. Руководил им студент этого же вуза литовец Изаокас Скобеюс. Замечательный музыкант. А когда он всерьез займется наукой, профком института пригласит в ансамбль Михаила Финберга. Но это будет потом, а пока что... срочно потребовался контрабасист. И стал им студент первого курса Ефим Сорочкин, окончивший в Борисове музыкальную школу.

Предельная загрузка студента, казалось, не оставляла ему ни малейшего просвета для свободного времени. А тут чуть ли не каждый день репетиции, выступления, поездки с концертами... Возможно ли совместить одно с другим без ущерба для учебы? Еще как! Трое из пяти музыкантов (Ефим Сорочкин в их числе) станут кандидатами медицинских наук. Троечникам путь в науку закрыт.

Фортуна силой никому не навязывается. Но если почувствуешь ее дыхание и явственно услышишь: «делай так», то, пожалуй, стоит прислушаться к тому, чего хочет от тебя судьба...

* * *

А судьба хотела, чтобы выпускник мединститута Ефим Сорочкин начинал служить людям в глубинке. Городской поселок Холопеничи когда–то был райцентром. Земская больница существовала в местечке с незапамятных времен. Была она, правда, весьма скромной, но здорово выручала жителей деревень, удаленных от Крупок на 40 и более километров.

Выделили Ефиму под жилье боковушку рядом с кабинетом гинеколога (ну чем не повод врачам подтрунивать над молодым коллегой!). И стал он единственным детским врачом. Зимой в боковушке, как в морозильной камере. В полу — дыра. Из нее поддувало так, что доктору приходилось накидывать на себя всю одежду. Только согреешься — дребезжащий звонок телефона. Где–то в глухой деревеньке, за десятки километров от Холопеничей, надо спасать ребенка... Все прелести жизни земского врача Ефим Сорочкин познал сполна.

В Холопеничах Крупского района Ефим работал, правда, всего год. Но как много дал он молодому врачу! Неожиданно вызывают его в военкомат и направляют служить на точку ПВО в Калининградскую область. Такой поворот в судьбе Ефим воспринял как должное. Более того, извлек из службы материальную выгоду. Откладывая офицерскую зарплату, сумел накопить за два года приличную сумму. Но не этим запомнилась медслужба лейтенанту Сорочкину. Как–то доставив в окружной госпиталь солдата с травмированным глазом, Ефим наблюдал за священнодействиями подполковника–офтальмолога. Они были настолько артистичными и преисполненными уверенности в положительном исходе, что Ефим испытал настоящее потрясение. Вот тогда он и принял решение стать офтальмологом.

* * *

А врач–офтальмолог из всех целителей — первый чудотворец. Удачная операция катаракты — и свет не погас. Вырвать же человека из мрака ночи — разве это не чудо! Свои первые две операции (удаление катаракты) Ефим Сорочкин сделал, когда еще проходил специализацию по офтальмологии. Доцент Клара Ивановна Чвялева из всех курсантов такое доверие оказала только ему. После стажировки в Минске в родной Борисов Ефим Сорочкин вернулся окрыленным. Он знал, что идет по своей тропе. И что она обязательно выведет его на большую дорогу...

Прием больных у офтальмолога Сорочкина начинался в 8 утра. А заканчивался в 8 вечера. Когда же выпадал свободный день, он совершал обходы школ и детских садов. Осматривал тысячи детей. Выявлял у них близорукость, дальнозоркость, астигматизм (нерезкое видение предмета). Пока глаза не потеряли пластичность, можно многое исправить. Только бы не упустить время...

А ведь никто не вынуждал Ефима Константиновича заниматься этим хлопотным и трудоемким делом. Обратившись с предложением к руководству больницы, он услышал в ответ: «Дело нужное. Вот вы и занимайтесь им. Но учтите: доплаты не будет». О том, что инициатива, как правило, наказуема и лучше с ней не высовываться, Ефим Сорочкин знал давно. Но, похоже, это не очень его образумило. Ему больше по душе был призыв: «Кто, если не ты!»

Добиться совершенства в исполнении узкого профиля для него было слишком мало. Верх брало творчество (доктор Сорочкин, как джазмен, называет это тягой к импровизации). Желание изобретать, исследовать и вести научный поиск. Творчество, как известно, работа не только ума, но и сердца. Сердце и привело Ефима Сорочкина в науку. Летом 1975 года он поступил в клиническую ординатуру при Республиканском институте усовершенствования врачей. Учился и практиковал в Минской областной больнице.

Многие травмы случаются из–за попадания в глаз инородного тела. Извлекаются такие тела магнитом. Но как избавить глаз от частиц бронзы, латуни, алюминия? Магнит–то их не берет. Создать магнитное поле там, где находится инородное тело, — к такому выводу пришел офтальмолог Ефим Сорочкин. Отправился доктор в МРТИ. Встретился с молодым преподавателем Виктором Хранцкевичем. «Надо помочь. Не мне лично нужен этот прибор, а людям, попавшим в беду», — скажет он радиотехнику. Какой могучей силой обладало в ту эпоху слово «надо»! Виктор не спрашивал: «Зачем?», «Почему?», «Что я с этого буду иметь?» Он безоговорочно приступил к делу. Немало часов своего личного времени отдали врач и преподаватель созданию прибора. Но в те годы технические возможности лаборатории МРТИ, к сожалению, не позволили им осуществить замысел...

Чтобы почувствовать сладость победы, надо знать и горечь поражения. Впрочем, это было вовсе не поражение, а, скорее, осечка. И она не отбила у доктора желание заниматься изобретательством. Наоборот — вдохновила его на создание тонометра для исследования внутриглазного давления. Причем как в горизонтальном, так и в вертикальном положении пациента. Кто–то мудро заметил, что способность осуществлять даже немыслимое рождается из потребности его совершить. Потребность в приборе для ранней диагностики глаукомы была насущнейшей. И если бы не золотые руки слесаря–инструментальщика МТЗ, Героя Социалистического Труда Евгения Ивановича Климченко, добровольно взявшегося помогать доктору Сорочкину, то его изобретение могло так бы и остаться в чертежах. На МТЗ изготовили опытную партию тонометров. Снабдили ими офтальмологов. Специальная комиссия комитета Минздрава СССР (1977 г.) признала новый тонометр полезным. На ВДНХ СССР он получил медаль и диплом лауреата. К прибору проявили интерес в Центре советской космической медицины.

В 1982 году офтальмолог Ефим Сорочкин станет кандидатом медицинских наук. Тема его диссертации была посвящена ранней диагностике глаукомы. Этот добротный материал соткан из нитей живой практики. Все, что ни делает Ефим Сорочкин, исходит от жизни, от реальности. Изобретательство (а это полтора десятка патентов) — прежде всего. Оперирующему офтальмологу Минской областной детской клинической больницы (ей Ефим Константинович отдал более 30 лет своей жизни, делая ежегодно около двухсот операций) темы для изобретений подсказывали страдающие глаза...

Амблиопия — ослабление зрения. Глаз не поврежден, зрительный нерв в порядке, а свет меркнет. Такое, скажем, бывает при косоглазии. Глаз, правильно фиксирующий предметы, берет всю нагрузку на себя. А второй, оставшись не у дел, как бы «забывает», для чего он нужен. Вот его–то и спасает амблиостимулятор «Аист». В домашних условиях «Аист» успешно лечит амблиопию. Справляется он и с компьютерным синдромом. Аппарат простой, надежный и стоит значительно дешевле зарубежных аналогов.

Когда–то Ефим Константинович мечтал выйти на пенсию и вплотную заняться производством амблиостимуляторов. Мечта его сбылась. Он открыл собственное предприятие и вот уже 19 лет выпускает по сотне «Аистов» в месяц. Только бизнесом его дело вряд ли можно назвать. Офтальмолог Ефим Сорочкин по–прежнему служит людям. И делает все возможное, чтобы не меркнул свет.

Ссылка на статью: https://www.sb.by/articles/chtoby-ne-merknul-svet.html